Олимпийские игры 1992 года в Барселоне стали невероятно удачными для волгоградских атлетов – они установили рекорд по количеству золотых медалей, который пока их землякам побить не удалось. Одним из девяти обладателей медалей высшей пробы стал Игорь Васильев, который в составе объединенной команды СНГ выиграл гандбольный турнир. Уже больше 10 лет Васильев живет в Германии, и «поймать» чемпиона, чтобы вспомнить вместе вехи его спортивной карьеры, не так-то просто. Благо есть Интернет, который делает ближе людей, живущих на разных концах света.
– Я родился в Волгограде, в Красноармейском районе, в простой семье: мама, Тамара Ивановна, работала на телефонной станции на одном из предприятий, папа, Владимир Михайлович, был шофером. В секцию ручного мяча родители меня не отводили – можно сказать, гандбол сам за мной пришел. Учился тогда в начальных классах в школе №134, и на одном из уроков физкультуры ребят вывели на улицу побросать мяч на дальность. Я и бросил, не зная даже, что за мной наблюдает тренер «Каустика» Леонид Коросташевич. Он попросил кинуть мячик еще раз – я это сделал, получилось еще дальше. С тех пор занимаюсь гандболом.
Игорь Васильев
– Быстро определились с амплуа?– Первые шаги в спорте делал как вратарь, потому что парнишка я был рослый, думаю, в маму этим пошел. Но тренеры, поняв, что я левша, поставили на место правого полусреднего, на этой позиции всю спортивную жизнь и провел. К старшим классам меня стали подводить потихоньку к основному составу «Каустика», причем были предложения и из других городов – звали в Москву, Минск, Запорожье… Короче, считался я перспективным игроком.
– Какой же момент выступлений за «Каустик» стал самым запоминающимся?– Конечно же, самым памятным событием стал выход в высшую лигу. В случившееся было трудно поверить не только нам самим – у «Каустика» в Союзе была слава команды одного района. Чемпионат России вместе с волгоградским клубом я выигрывал только один раз – в 1996 году. Когда вернулся из Швейцарии, мне доверили поиграть в родном коллективе вместе с молодыми перспективными ребятами – Сергеем Погореловым, Олегом Кулешовым и другими.
– Когда же был первый вызов в сборную?– Ко мне всегда присматривались тренеры национальных команд еще с юниорской поры – и на сборах, и на турнирах… Как-то в 1991 году я пришел на тренировку в «Каустик», и Леонид Алексеевич Коросташевич сказал: ты вызван в сборную России для участия в студенческом чемпионате мира. Меня брали фактически запасным игроком, но я выступил хорошо, зарекомендовал себя, и с тех пор карьера пошла в гору. Всего год спустя стал олимпийским чемпионом.
– Про Олимпиаду в Барселоне расскажите поподробнее…– Когда мы приехали на Олимпийские игры, пошли посмотреть тренировку сборной Германии – очень грозного соперника, потому что тогда как раз объединились ФРГ и ГДР, и самые сильные игроки Запада и Востока оказались в одном коллективе. Андрей Лавров, наш вратарь, сказал тогда: объединенной команде СНГ тут делать нечего, если будем в итоге шестыми – считай, очень повезло. Первый матч у нас был как раз против немцев, мы их разгромили с разницей примерно в десять мячей. Создался в команде соответствующий настрой, запал, мы побеждали от игры к игре, хотя все равно никто не думал даже, что вот уже через неделю можем стать чемпионами. Перед финалом наш тренер Спартак Миронович попросил: ребята, совершите, пожалуйста, еще одно чудо! От вас первого места никто не ждал и никто не ждет, играть в финале Олимпиады – это уже грандиозно.
– В финале со счетом 24:22 гандболисты СНГ победили шведов… Какие были чувства в тот момент?– Я важность произошедшего осознал только какое-то время спустя, году эдак в 1995. Потому что тогда, в Барселоне, да и во время подготовки к Играм, жизнь наша шла по такому графику: автобус, стадион, гостиница… Вообще мы вечно не успевали посмотреть тех стран, в которых бывали на турнирах – когда меня кто-нибудь спрашивал из знакомых, когда мы возвращались из Франции: ну, как тебе Париж? Я говорил: зал – отличный, 12 тысяч зрителей. А больше ничего не видел.
– Как в команде был воспринят распад Советского Союза? – Сильно анализировать и вникать в политические тонкости у нас времени не было, потому что полностью посвящали себя тренировкам. Знали, конечно, какую-то информацию из газет, но далеко не полную. Я даже сейчас, когда смотрю по телевизору программы, посвященные распаду СССР, узнаю постоянно какие-то новые детали. Вообще же было чувство такое потерянное – мы играем на Олимпиаде, а у нас нет ни страны, ни названия у нее…
– Через полгода после Барселоны сборная России победила в чемпионате мира-1993, уже под руководством Владимира Максимова. Что-то изменилось в команде после прихода другого тренера?– Ничего не изменилось, потому что в 1992 году был сформирован тот костяк, который победил на Играх. Так что «акклиматизации» с приходом Максимова не было. Остался прежним и микроклимат в коллективе.
– Кстати, каким в «золотой» команде был этот микроклимат?– Отношения были по-настоящему братские, не просто дружеские. До сих пор поддерживаю контакты со всеми, слежу за выступлениями команд тех игроков, которые сейчас стали тренерами. Общаемся с ребятами, конечно, не каждый день, но стараемся созваниваться, всегда рады слышать друг друга, готовы помочь.
– Вам довелось поработать под началом многих именитых тренеров, кто больше всех запомнился, от кого больше всего взяли?– Действительно, в моей карьере были очень опытные наставники – и первый тренер Михаил Степанович Мишин, и Коросташевич, и Максимов, и Миронович, другие… Все они на разных этапах очень помогли, преподали важные уроки. Например, как-то раз в «Каустике» я опоздал на тренировку на одну минуту, и Коросташевич меня наказал, на полгода лишив 15 или 20 процентов зарплаты. С тех пор больше не опаздываю. Каждый из тренеров не только привил мне качества, которыми должен обладать спортсмен, они и в жизненном плане многому научили – умению общаться с людьми, нелюбви к расхлябанности, заносчивости…
– Сборная России получила право принять участие в Олимпийских играх 1996 года, но в призеры в итоге не попала…– Я присутствовал в Краснодаре на сборах перед Олимпиадой. Не был травмирован, хорошо себя чувствовал… Сергей Погорелов уже потихоньку начинал играть на моей позиции, и я увидел, что на тот момент он был быстрее меня, выносливее. Поговорил с Владимиром Салмановичем, сказал ему, что чувствую, молодые ребята уже сильнее. Тот меня понял, мы расстались в прекрасных отношениях, и я отправился домой. Как сказал мой сосед по комнате на всех сборах и соревнованиях Олег Гребнев: «Вот это да, я тоже хочу так красиво уйти». В итоге я следил за игрой сборной России в Атланте по телевизору, и порой были у меня неприятные ощущения. Но ведь это невероятно трудно, дважды подряд стать победителем Олимпиады.
– Когда началась и как сложилась ваша клубная карьера в Европе?– Сразу после Олимпиады в Барселоне я поехал играть в мадридский «Атлетико». Если сравнивать с СССР, Россией, где тренировки были без выходных и праздников и очень высок авторитет тренера, то, попав в зарубежный клуб, в данном случае в испанский, испытываешь удивление, что ты предоставлен самому себе, можно делать все что угодно. Даже тренировки не каждый день, поэтому быстро возникла проблема – как поддерживать форму? В итоге пришлось обращаться к Максимову, который по телефону объяснял, как я могу самостоятельно заниматься. Сложности были и бытовые, серьезный языковой барьер – конечно, после двух-трех месяцев в Мадриде я стал понимать некоторые слова и общую суть сказанного, но отвечать не очень-то получалось. В Германии, куда я отправился в 1993 году, все по-другому. Немцы – честные, пунктуальные и по складу характера совсем не похожи на испанцев, которые в свою очередь близки русским своей эмоциональностью, подвижностью. Ко мне приставили переводчика, и после двух-трех месяцев я пытался говорить по-немецки. Меня отдали в школу интенсивного обучения языку, довольно быстро стал неплохо владеть немецким. После два сезона я отыграл в Швейцарии, затем вернулся ненадолго в Россию, потом – опять в Германию, где я и живу до сих пор во Франкфурте-на-Майне.
– Ни разу не пожалели, что остались жить в этой стране?– Нет. Всегда хотелось остаться в Германии, хотя по здешним законам это было сделать нелегко. Нужно было иметь работу, гарантированный заработок… А у меня как раз в то время начались травмы, было сделано несколько операций на колене… Но сложный период я пережил. Правда, несколько лет назад у меня случился какой-то кризис, которые бывают с мужчинами после сорока. Я вернулся в Россию, хотел искать себя. В итоге нашел любимую женщину и приехал обратно в Германию. С первой женой я расстался, но у меня прекрасные отношения с ней и с нашими детьми – Дмитрием, ему 22 года, и Каролиной, которой 10. У моей спутницы жизни Ольги трое детей. Так что, можно сказать, у нас их стало пятеро.
– В родном Волгограде часто приходится бывать?– Стараюсь делать это регулярно, последний раз был в прошлом году, приехали на машине, навестили бабушек-дедушек. Пообщался и с родней, и с друзьями по «Каустику»… Два раза в год в Волгоград приезжать не удается, да и нет смысла, наверное, – нечасто есть возможность застать на месте всех тех, с кем хочется встретиться.
– Чем вы сейчас занимаетесь, осталось ли в жизни время для гандбола?– С 2002 года я работаю в спортивном комплексе, отвечаю за сауну. А в свободное время тренирую любительскую команду «Верхайм» из деревеньки неподалеку. Для ребят гандбол – хобби, есть среди них и полицейские, и офисные работники… Играем, как говорится, на первенство еловой шишки.
– Почему не стали тренировать профессиональную команду?– Я в свое время получил лицензию «С», она автоматически дается спортсменам, которые в карьере становились олимпийскими чемпионами и чемпионами мира. Она дает право тренировать детей дошкольного и школьного возраста. Чуть позже в газете прочитал объявление, что ведется набор для обучения на категорию «В» – я получил ее и вместе с ней разрешение работать с коллективами до второй лиги, которая соответствует современной российской высшей лиге. Я понимал, что вряд ли мне доведется тренировать в Германии профессиональный клуб: получение лицензии, которая позволит возглавлять команды элиты, стоит немалых денег и требует много времени. Я к тому моменту уже был трудоустроен и не рискнул бросать работу. Во-первых, быть тренером – определенная рулетка. Здесь такой подход: если команда не играет, виноват ее наставник. Во-вторых, получить тренерскую должность иностранцу невероятно трудно, нужно иметь большие связи. Но с гандболом в любом случае не расстаюсь, передаю свой опыт «Верхайму», стараюсь развиваться, не лежу в свободное время на диване.
– По какому принципу финансируется гандбол в Германии? В России клубы сильно зависят от региональных бюджетов. – В Германии у команд бюджет складывается только из денег, поступивших от спонсоров, которые в свою очередь получают от правительства страны налоговые льготы. Здесь нет такого, чтобы клуб находился на обеспечении города.
– Удается следить за событиями в российском гандболе, за игрой «Каустика»?– Да, благодаря Интернету я в курсе событий – и матчи стараюсь смотреть по возможности, и статьи читаю… В позапрошлом году, когда «Каустик» проводил игру Кубка кубков в Люксембурге, я, не раздумывая, взял несколько дней отпуска и отправился туда, хотя от моего города это не так близко –
450 км. Интересуюсь и результатами сборной России, хотя авторитет нашего мужского гандбола в мире, конечно, подкосился. Вот в Швеции проходил чемпионат мира, и немцы меня порой «подкалывали»: а где же русские? Я отвечал: дома, у телевизора. Обидно, конечно, что не отобрались.
– А какие видите причины неудачных выступлений?– Сложно сказать, с чем именно связан такой провал. Большим потрясением для спорта был распад Советского Союза, нарушилась вся система подготовки спортсменов, закрыто множество школ. Очень многие в эти времена покинули страну, лучшие люди советского гандбола. Мне в этом плане повезло – я увидел многих великих спортсменов старшего поколения, мог на них равняться, а вот ребята младше меня такой возможности оказались лишены. А говорить о том, что тот тренер хуже, а тот лучше, я не могу. Подготовка чемпионов мира, олимпийских чемпионов – это очень кропотливая работа, в которой произошел сбой по ряду причин. Но в России очень много талантливых ребят. И у меня есть одно желание – чтобы тренеры дали им возможность себя проявить. Как позволили в свое время проявить себя моему поколению, и в итоге безымянная команда, которая поехала в Барселону за шестым местом, выиграла Олимпиаду.
Юлия Морозова
